Фотографии из личных архивов как инструмент исторического исследования

Фотографии из личных архивов как инструмент исторического исследования

Фотографии из личных архивов как инструмент исторического исследования Фотографии из личных архивов

Что Исторический музей, что Политехнический образовались после большой Политехнической выставки, которая была к 200-летию со дня рождения Петра I, в Москве, проходила в конце XIX века. Там был графический павильон, фанаты которого образовали коллекции дагеротипов, старых фотографий. Часть — большая — попала в Исторический музей, меньшая — в Политехнический. Я старыми фотографиями не занимаюсь. Я историк, как сказал уважаемый коллега, который меня представлял. Собственно говоря, сегодняшний сюжет будет посвящён тому, как можно использовать фотографии инструментально для исторических исследований.

Известный теоретик фотографии Сьюзен Зонтаг в своём эссе «О фотографии» остроумно заметила, что фотография в каком-то смысле материализованная память и хранит физический след событий людей. И действительно, как Людмила нам рассказывала, эти самые лучи света, отражаясь от человеческого лица, какой-то вещи, изменяют красочный слой и так получается фотография. Собственно говоря, это действительно физический след, почти такой же, как ваш след ноги на асфальте, какого-то события, человека. И, собственно говоря, то, что мы храним в своих семейных архивах, нам поэтому и дорого, потому что фотографии, которые у каждого дома хранятся, каким-то образом сохраняют физические следы людей, которые на них изображены. Цифровые фотографии, на самом деле, тоже, но это вопрос, который мы сегодня обсуждать не будем, потому что речь будет идти о старых фотографиях. Фотографии из личных архивов

Собственно говоря, вы сами знаете прекрасно, что, если у кого-то хранятся — неважно, вы даже уже не помните, кто эти люди, что это за родственники на фотографиях, — всё равно рука не поднимается выбросить эту фотографию, даже если это дубль. Аналоговые фотографии… Почему-то что-то нас останавливает. Это самая физическая связь с объектами. Нечто такое завораживающее, что есть во всех фотографиях.

Из физической связи аналоговой фотографии с изображением рождается эмоциональная ценность семейных и личных фотографий для нас. Она бесспорна, конечно. Но вопрос, который я сегодня хотела поставить и предложить решение: при каких условиях частные фотографии, которые у каждого из вас хранятся и ради которых вы тратите свой вечер, пришли, как я понимаю, на эту лекцию, могут стать чем-то большим, чем просто тем, что мы любим, чем мы дорожим, к чему мы привязаны. Как они могут послужить профессиональной истории, как они могут стать чем-то большим, чем вместилищем личной памяти. И, вообще, стоит ли распутывать узлы, семейные истории, которые в наших фотографиях законсервированы, и как вообще это делать.

Несколько пояснений этой мысли. Фотографии в исторических исследованиях широко используются, особенно сейчас, когда настало время, когда всё визуализируется, но используются они, как правило, как иллюстрации к историческим исследованиям. Вот исследования уже проведены, мы хотим что-то рассказать о Сталинградской битве, мы идём в архив, находим там интересные фотографии, представляем их вместе с рассказом — всё это даёт какие-то дополнительные колоритные детали, эмоциональный отклик тех, кто слушает этот рассказ. Я бы хотела немножко переместить акценты, говоря об этом. Показать, как можно использовать фотографию как точку входа в исторический материал, о котором ещё нет повествования. Собственно говоря, может ли фотография, в частности, из личного архива стать источником исследовательских вопросов, которые до этого вообще не были поставлены. И как вообще возможна профессиональная работа в том числе и с личными фотоархивами.

Ну, оговорюсь сразу, что не все фотографии могут выступать в таком качестве, из личных архивов. Это возможно только при стечении обстоятельств. Потому что не всегда необходимое количество информации по данным конкретным фотографиям можно поднять. И я скорее речь поведу не по отдельным фотографиям, когда такие отдельные фотографии могут служить точкой входа в важную историю, которая до этого в поле зрения профессиональных учёных не попадала, скорее речь идёт о фотоархивах, где всё-таки есть какие-то наборы фотографий, потому что они дают более надёжные базы для того, чтобы с ними работать.

Хочу подчеркнуть, что это очень трудоёмкая работа — анализ фотографии с такой точки зрения, и мы в музее выполняем её коллективно, ну у нас сейчас ещё есть современные технологии, Google search, который рассеянное коллективное знание предлагает, которое очень помогает. Фотографии из личных архивов

Ну, собственно говоря, к анализу фотографий когда мы приступаем, мы привлекаем экспертов, которые помогают нам всякие контексты, связанные с фотографией, восстанавливать. Фотографию редко удаётся заставить говорить без привлечения каких-либо текстуальных традиционных архивов. Но при работе с личными фотографиями, если вы, послушав меня, захотите сами попробовать что-то раскопать, некоторые из приёмов, которые мы выработали, работая с нашими личными фотографиями, попавшими в музей, вам могут пригодиться. За этим, в общем, я вам и хочу предложить эту лекцию.

Но ещё чуть-чуть теории. Ролан Барт, размышляя о фотографии, говорил, что есть два пути восприятия: пунктум, когда человек смотрит фотографию и мгновенно понимает её смысл через эмоциональное восприятие, и студиум, когда человек смотрит на фотографию и разбирает и анализирует детали. Вот мы сейчас скорее будем говорить о деталях, втором типе восприятия фотографии. И я также тут процитирую английского искусствоведа Джона Бёрджера, который, говоря о природе фотографии, говорит, что она говорит с нами на языке фактов. Просто этот язык в случае фотографии даёт нам не так, как мы привыкли в тексте, линейную последовательность изложения, а такую причудливую часто последовательность изложения.

Чтобы вернуть фотографию из личного архива, условно говоря, в большую историю из наших этих портфелей, альбомов, в которых они обычно хранятся, нужно грамотно восстановить её связь с контекстами. Помощниками для этого, как правило, служат детали определённого рода, которые есть на фотографиях, которые указывают на место и время, когда имело место событие, пойманное, зафиксированное, установленное на фотографии. Чаще всего, без сложных всяких теоретических выкладок, это надписи, которые иногда находятся за спинами героев, не имеются в виду подписи к фотографиям, они могут быть ошибочными, они могут быть нечитаемыми. Знают и кивают те, кто хоть немного пытался такие вещи делать. Адреса, допустим, либо известные памятники архитектуры, на фоне которых сделана эта фотография, другие памятные места. Иногда в кадр попадают известные произведения искусства, исторические лица. И всё это помогает нам идентифицировать событие на фотографии и таким образом связать его с контекстами. Наше подспорье также форменная одежда персонажей, изображённых на фотографии, потому что мы тут же можем — у нас есть специалист по военной истории, как я поняла — рода войск, такого рода детали дают очень много информации, как правило. А также транспортные средства и памятники техники, говорю вам как сотрудник Политехнического музея, потому что неспециалистам они кажутся одинаковыми, а специалистам они дают возможность часто мгновенно идентифицировать место, время, потому что технологии развиваются быстро, следы уникальны и возможно много распознать. Фотографии из личных архивов

Я сегодня приведу пример из работы с альбомом частных фотографий, который попал в музей от неизвестного дарителя в конце 1980-х годов. Речь идёт об альбоме из коллекции Политехнического музея, он поступил туда в 1980-е годы, хозяин и составитель альбома неизвестны. У него не было титульных листов. В нём 234 чёрно-белые небольшие фотографии разных размеров. На некоторых листах надписи скорописью синими чернилами одним почерком выполненные. Всего в нём 20 листов, вот такой у него размер [29x35 см], всё вы видите на слайде.

Почему мы знаем, что это частный альбом? Ну, во-первых, подписи сделаны одной рукой, во-вторых, большинство фотографий очень относительного качества, это любительские фотографии. Но, забегая вперёд, скажу, что в альбоме… Он вообще привлёк наше внимание и, видимо, попал в музей, просто потому что в нём есть фотографии, среди прочих любительских фотографий, отображающие исторические события. В нём примерно две трети фотографий, сделанных на фронтах, как там написано, «русско-германской войны» — Первой мировой войны. И это частные фотографии, очень разные. Ну, тут тоже шаркаю ногой, подписей, например, не видно — нет, какой год видно, потому что это подписано на фотографиях. Если бы вы этот альбом видели в оригинале, вы бы сейчас увидели это на слайде. Но у нас, к сожалению, не очень хорошее качество проекции и вы подпись не видите. Здесь написано: «Февральская революция, город Луцк, 1917 год». Фотографии из личных архивов

С одной стороны, это частный альбом. С другой стороны, в нём есть фотографии исторических событий. С третьей стороны, это любительские фотографии и они часто… Чтобы вы себе представляли коллекцию фотоальбомов Политехнического музея, по большей части это альбомы организаций, официальные, с фотографиями, где люди в казённых позах, где такие чёткие, информативные надписи, среди них такое. Улыбки, какая-то ирония, смеющиеся девушки, человек просит прикурить… Но в том числе и фотографии исторических событий. То есть уникальное сочетание частного и общественного в этом альбоме привлекло наше внимание. Проблема одна: неизвестно, кому он принадлежал, неизвестно ничего. Потому что подписи, которые в этом альбоме есть, их мало, они сделаны не ко всем фотографиям, иногда к листам, иногда даже не ко всем листам. И они указывают, как правило, место и время. Условно. И больше ничего. В фотографиях очень много людей. Там всего 171 портрет, коллективный и индивидуальный. Но из них только три персонифицированы и как-то подписаны, что само по себе интересно. Шесть раз там среди подписей замечены организации, семь раз — воинские части.

Что ещё можно в целом сказать про этот альбом? То, что автор был свидетелем исторических событий, то, что мы не знали, кто это такой, изначально. И, несмотря на некую стихийность, свойственную частным альбомам: нарушение хронологической последовательности, не всегда аккуратные подписи, — мы видим, что альбом выражает некоторый связный авторский замысел. Фотографии очень аккуратно распределены, заполнены все листы, то есть человек, когда альбом составлял, он думал, как это сделать. И некоторые фотографии вырезаны были из других альбомов, потому что мы видим следы другого альбомного листа, и наклеены в этот альбом. То есть какое-то авторедактирование имело место.

Хочу вернуться назад. Первая фотография альбома — тоже плохо видны подписи, но вам придётся тогда верить мне на слово — датирована 1903 годом, это фотография выпускников Московского технического училища. И последняя фотография, в которой фигурирует дата — 1924 год. То есть альбом сделан не ранее 1924 года. Вот всё, что нам сказал альбом про себя сам.

Ну, короче говоря, мы в Политехническом музее люди упорные, и решили разобраться, чей это альбом. И дальше идёт рассказ о том, как мы распутывали эту историю большую. Как я уже сказала, на фотографиях довольно много портретов, но внимательные медитации над этим альбомом показали, что изображение одного человека повторяется там 35 раз, скорей всего, это автор альбома. Причём это не так легко было выделить, он там в разных возрастах сфотографирован, в разных обстоятельствах, в разных ракурсах, но долгие медитации позволили этого человека выделить. Фотографии из личных архивов

И как бы на первой фотографии 1903 года… Они посвящены выпуску гипотетического героя альбома из Московского промышленного училища. Московское промышленное училище в память 25-летия царствования государя императора Александра II было основано в 1898 году с тем, чтобы, цитирую, «имело целью сообщать учащимся знания и умения, необходимые техникам, как ближайшим помощникам инженеров и других высших руководителей промышленного дела по механической и химической специальностям». Это было среднее учебное заведение, не высшее учебное заведение. То есть это не современная Бауманка.

Фотография № 1 имеет подпись «1903 год». В феврале 1903 года Московское промышленное училище переехало в новое здание на Миусской площади, построенное на средства города. До его реорганизации оно сделало 13 выпусков, 473 диплома выдало. И есть шансы, что наш герой как-то среди этих людей. Не буду долго вас мариновать этими подробностями. У меня опубликована статья по этому альбому, она довольно длинная, у меня всё равно нет возможности её воспроизвести. Кое-что буду опускать, но вы можете либо почитать статью, либо задать вопросы. Здесь много интересных подробностей можно по этому альбому восстановить о жизни того времени и так далее. Но в общем, короче говоря, сейчас это учебное заведение трансформировалось после нескольких переходов в РХТУ им. Менделеева. Менделеевский химико-технологический университет.

Определить личность героя альбома позволило его участие в «русско-германской войне», которое следует из сочетания фотографий на разных листах альбома. На 12 из 106 фотографий раздела альбома, посвящённого Первой мировой войне, мы видим героя в форме Русской Императорской армии. Мы поняли, что он принимал участие в войне, не просто делал фотографии. В 2014 году коллеги из музея Российского химико-технологического университета им. Д. И. Менделеева Наталья Денисова и Александр Жуков проводили исследование «Менделеевцы на Первой мировой войне», основанное на материалах архива Химико-технологического университета, и они, в принципе, хорошо знали личные дела, попавшие в этот архив. Я попросила их прийти посмотреть на альбом, и они узнали этого человека просто удивительнейшим образом. Дело в том, что, хотя в архиве РХТУ хранятся личные дела студентов только начиная с 1920 года, несколько дел выпускников дореволюционного времени всё же сохранились благодаря тому, что в 1923 году выпускникам этого вуза предложили пройти переквалификацию, потому что то, что было средним специальным образованием до революции, после революционных гроз и бурь, когда большое количество специалистов вымылось, получило более высокий статус. Все эти люди могли уже иметь статус инженера, руководить промышленностью. И им было предложено формально пройти процедуру доучивания, чисто формально, с тем, чтобы получить диплом инженеров. И наш герой так и сделал. Фотографии из личных архивов

Собственно говоря, среди дел 50 переаттестованных выпускников было дело Николая Павловича Сигова. Вот оно. Лекционная книжка, например. Там было много документов. В деле Сигова исследователи обнаружили упоминания о его участии в боевых действиях. Ну и, когда они ознакомились с этим альбомом, они просто его узнали. Но что хочу сказать. Конечно, на то, что кому-то кто-то кажется похожим на кого-то, нельзя в серьёзных исследованиях, конечно, опираться. Потому что люди могут ошибаться, принимать желаемое за действительное, особенно когда начинается поисковый азарт у всех, очень часто встречается. Но, к счастью, присмотревшись к фотографиям более внимательно, мы увидели на фотографии № 1, которая датирована 1903 годом, сейчас вам очень плохо видно, но, собственно говоря, белая стрелочка указывает на мальчика, который нас интересует, а сзади — вам, к сожалению, плохо это видно — на доске мелом написана фамилия Сигов. Так что, к нашему восторгу, мы вот эту гипотезу, что это, возможно, Сигов, что он больше всех подходит, мы находим полностью доказанной, к тому же на одной из фотографий в середине альбома… Есть единственная фотография с подписью, сделанной другой рукой, чем все подписи к альбому: «Товарищу по несчастью милому Сиге на память от изобретателя сего огурца». Ну, собственно говоря, что за несчастье, что за «Сига» мы никак не могли понять, мы даже надпись эту не могли до этого прочесть, но теперь совершенно понятно… Авторство альбома было установлено коллективными усилиями и, вообще-то говоря… Тут есть Наташа Евграфова, которая много лет назад бегала с этим альбомом, всем предлагая помочь разобраться. Прошло, в принципе, около года. Но тем не менее такие бывают случаи.

Ну а дальше, есть архив всё-таки МПУ, где какая-то информация профессиональная, хотя очень, конечно, сжатая, о нём есть, которая дальше помогает нам разобраться, что, собственно говоря, с одной стороны, в жизненном пути героя, с другой стороны, в том, что мы видим на фотографиях альбома. Фотографии из личных архивов

Что мы узнаём о Сигове, листая архив. Собственно говоря, мы узнаём год рождения и происхождение. Николай Павлович Сигов родился 20 апреля 1889 года в семье чиновника. Был «удостоен звания техника похимической специальности» 1 июня 1910 года. Потом работал на заводе Брашнина в Москве и на Надеждинском заводе на Урале. Мы достаточно в подробностях там эти его работы на заводах… Я сейчас опускаю, это специфически, для нашего музея. Скажу только, что Надеждинский завод на Урале был тогда самый новый и самый крупный сталеплавильный завод, который выпускал рельсы для постройки Транссибирской магистрали. И работа на таком предприятии… Это высокие технологии того времени, это было круто. В альбоме довольно много фотографий — 39, — посвящённых работе на этом заводе. Детали мы восстановили, глядя на технику и транспортные средства, которые изображены, точно достаточно идентифицировали.

Листаем альбом, и он рассказывает нам дальше. В возрасте 23 лет техник Надеждинского завода уходит прямо летом 1914 года добровольцем на германскую войну. Первые фотографии с германского фронта датированы буквально августом и сентябрём 1914 года. Это значит, что он был в составе — я не большой специалист, сразу говорю тут специалистам по военной истории, по Первой мировой войне, я по технологиям больше на данный момент. Он попал на фронт — вы сами знаете, что случилось с людьми, кто ушли добровольцами в первых рядах. Они все практически погибли через год. Очень многие. По крайней мере, та сибирская армия, в которой он был, она уже через несколько месяцев просто расформирована, потому что их всех убили.

Николай Павлович служил помощником заведующего автомастерской 2-й и 12-й авторот, как следует из его биографии, сохранившейся в архиве РХТУ. И, на самом деле, фотографии альбома с датами и указаниями позволяют гипотетически более точно проследить путь героя на войне. Я пока что ещё это не сделала. Потому что моя задача была хотя бы идентифицировать, хотя бы в целом описать этот альбом. Но это можно сделать и это интересно. Если кто-то хочет это продолжить, то есть, с чего начинать. Фотографии из личных архивов

Сигов указывает в автобиографии свои вехи: сначала он вольноопределяющийся, потом зауряд-военный чиновник, механик-инструктор I Артиллерийского тракторного дивизиона. Все эти точки мы видим на военных фотографиях. Следующая веха биографии — техник авточасти Главного Военно-технического управления». Они занимались снабжением войск техникой. Хочу отметить, что Николай Павлович находился в составе частей, принимавших участие в жестоких боях Праснышской операции (февраль — март 1915 г.), что отражено на фотографиях в альбоме, и в Луцком (Брусиловском) прорыве (май — сентябрь 1916 г.), где так же была просто мясорубка и то, что этот человек выжил, уже само по себе интересно.

Февральская революция застала Сигова на фронте, революционную фотографию из Луцка я уже вам показывала. В июне 1917 года он вернулся в Петроград. Следующий пункт автобиографии — «заведовал организацией Всероссийского автоцентра». В какой-то момент Сигов переходит на сторону большевиков. Это интересно. В альбоме всего две фотографии от лета 1917 года, ничего нам, в принципе, об этом сами по себе не говорящие. Но тоже есть какие-то идеи, при помощи каких военных источников, в принципе, можно было это отследить. Где-то он там вместе с Виктором Шкловским, видимо, тогда был, который тоже служил в авточастях и оставил очень подробные об этом воспоминания.

Подписи Сигова к 13-му и 14-му листам альбома показывают, что летом 1918 года он находился на Урале и был начальником авточасти 3-й Красной армии. Второе формирование 3-й Красной армии воевало с июля 1918 года в районе Перми, Екатеринбурга и Ишима против белочехов в армии Колчака. Между 1919-м и 1921 годом Сигов был уполномоченным Центральной автосекции ВСНХ на Урале и инспектором авточасти Центрального управления военных сообщений. Всё ещё был военным. В мае 1919 года Сигов в штатской одежде сфотографирован с сотрудниками организации, которую я сейчас назвала. Это уже его послереволюционные подвиги. Фотографии из личных архивов

От периода Гражданской войны и революции в альбоме Сигова 14 фотографий, по сравнению со 160 военными фотографиями, среди которых преобладают видовые. Они очень малоинформативные, просто что он там был.

В 1921 году при Народном комиссариате путей сообщения РСФСР было создано Центральное управление местного транспорта, в задачу которого входила организация перевозок местными видами транспорта по всей республике. Из документов личного дела мы узнаем, что после демобилизации в сентябре 1922 года Сигов был назначен начальником транспортной части автомобильного отдела, вернулся в Москву и поселился по адресу Чистые пруды, Архангельский пер., д. 2, кв. 3. И как бы прошёл эту переквалификацию, которая позволила нам опознать этот альбом.

Дальше несколько страниц альбома связаны с его советской биографией. В частности, он имел непосредственное отношение к организации… Он был заместителем председателем комитета Всероссийского испытательного пробега автомобильного и мотоциклетного, и вот этот вот лист альбома как раз посвящён части этой работы. Документы, которые освещают эту часть его деятельности, есть как раз у нас в музее, это наш профиль. Мы таким образом подтвердили это.

Дальше он действительно занимался организацией и налаживанием автомобильного сообщения в годы НЭПа по всей России. Например, такая была организация — «Крымкурсо», о которой много в литературе даже у Ильфа и Петрова есть, потому что это, собственно, автобусное сообщение в Крыму, которое должно было доставлять курортников из Симферополя к местам, где они хотят отдыхать, и Сигов занимался обеспечением автобусов, налаживанием неких связей.

В альбоме есть фотографии азиатские. Не очень видно, но это как раз другой разворот альбома. Там, на этих фотографиях — мы даже приглашали востоковедов, которые помогли нам на автобусах надписи вязью прочитать. Короче говоря, у нас было регулярное автобусное сообщение с Афганистаном и Ираном через границу и Сигов занимался, по всей видимости, судя по фотографиям, налаживанием вот этих вот маршрутов. Фотографии из личных архивов

От этого времени, от 20-х годов есть в альбоме фотографии — вот этот разворот, он как раз для нашего музея и для меня лично самый интересный, потому что здесь сфотографированы изобретатели 20-х годов и странные транспортные средства, не пошедшие в серийное производство, которые они тогда предлагали. И, собственно говоря, я не буду тоже в такие детали вдаваться… Это аэросани, это аэромобиль. Это самое странное, переславльского изобретателя по фамилии Курчевский. Очень интересный человек, которого вскоре арестовали и посадили в Соловки, но он оттуда вышел, перестал заниматься аэромобилями, зато стал совершенствовать оружие, я так понимаю, пушки, и очень много внёс в нашу военную индустрию серьёзного. Он как-то оставил в молодости все эти заблуждения после Соловецкого лагеря и как-то поработал серьёзно на нашу оборонную промышленность. Это единственный лист альбома, где подписаны персоналии, кроме ещё гонщика Иванова во время… Во всех остальных случаях мы имеем только дату и место, как правило.

Вот, собственно говоря, такой общий обзор характера этого альбома. Но, кстати, вот этот лист огромную историческую ценность для истории техники представляет, потому что других изображений автомобиля Курчевского [нет], который какой-то этап в истории отечественного автопрома, конечно, составляет.

Теперь давайте вернёмся к характеру альбома, что он нам говорит и насколько мы можем этому верить. Вы видите, герой, конечно, был, человеком неординарным, он не был даже чиновником автопрома первого порядка, фамилии которых мы знаем. Он был менеджером среднего звена, скажем так, и старым специалистом, скажем так. Потому что он работал на Надеждинском заводе, получил школу военного чиновника автомобильного транспорта во время Германской войны. Он перешёл на сторону красных.

Следы после 1924 года его полностью теряются. Был ли он репрессирован, что с ним было дальше? Он закончил этот альбом, когда ему было 35 лет. И, наверное, это было связано, как мы знаем по его биографии на данный момент…

Вопрос: Там не больше страничек, да?

О: Да, ну, может быть, он и не планировал больше… Нет, там есть одна страница, есть одна вложенная фотография, но она из тех же серий, ничего такого финального. Есть отличное исследование Ольги Бойцовой о частных альбомах, это очень типично для частных альбомов — они все начинаются так более-менее по замыслу, а потом он как бы… Это называется, условно говоря, текст с открытым концом. Чем ближе к концу, тем больше логика альбома растворяется. Любой частный альбом посмотрите, вы увидите эту тенденцию. И как правило он уходит в никуда. В принципе, можно убавлять-добавлять. Но я думаю, что в 1924 году после того, как он подтвердил звание инженера, он был на пике своей карьеры. Свою активность в альбоме на последних листах он показывал, и это немножко такой дневниковый, финальный такой текст. 1924 год, НЭП начинает идти медленно к своему… Репрессии, конечно, ещё не развернулись, но климат политический, видимо, стал холодать. Фотографии из личных архивов

Надо сказать, что составление такого альбома требовало от человека достаточно мужества, потому что, я думаю, многие люди, с которыми он работал на Надеждинском заводе и которые изображены на первых фотографиях как его друзья детства и так далее. Конечно, его товарищи, которые часто повторяются на фотографиях Первой мировой войны, наверняка стали эмигрантами или, возможно, стали участниками Белого движения, поэтому, конечно, на фотографиях нет подписей. И вообще размещение [таких] фотографий в личном альбоме требовало мужества от человека. Но видите, он не даёт подписей и это говорит само за себя.

Но то, что альбом носит дневниковый характер, вот фотографии Первой мировой войны. Многие, конечно, на меня произвели… Это выборка, это не один лист альбома. Они эмоциональные по впечатлению, они неинформативные как исторические свидетельства, но они передают отношение автора. К сожалению, опять… Они гораздо лучшего качества, чем мы видим сейчас на проекции. Они передают некоторые его отношения к войне, и они очень разнообразные.

Вот, например, фотография № 103 — это не мёртвые, это военные будни. Человек просто отдыхает, плохо видно, спит. Или вот фотография без подписи места и даты, просто кресты среди других военных фотографий. Или вот, например, человека в окопе до этого не видел. В кино, конечно, мы все видели. Но это же настоящий окоп. Фотографии из личных архивов

И, судя по количеству фотографий с фронта Германской войны, эта часть жизни для героя была наиболее существенная. Очень много коллективных и групповых фотографий. Тоже без подписей, но автор альбома был человеком социальным. Его социальные отношения были для него, по крайней мере, не менее значимы, чем личные, недостаточно материала, чтобы делать такие далеко идущие выводы.

Я в начале забыла сказать, что, вы знаете, характер подписей альбома и количество таких вот иронических, шуточных фотографий, каких-то междусобойных шуток показывают, что автор никогда не думал, что историки или вообще аудитория посторонних людей будут смотреть этот альбом. Он делал их для внутреннего какого-то употребления.

У нас большой государственный музей. К нам просто так ничего нельзя принести, у нас огромная бюрократия сразу за любой акцией, движением, предметом. Известно, конечно, кто принёс этот альбом в музей. Елена Николаевна… фамилия у неё какая-то простая, типа Матвеева. По отчеству я, как человек с богатым воображением, хочу считать, что, может быть, это его дочь, потому что там несколько предметов, связанных с Сиговым, личного характера отслеживается в музее. Ну, например, альбом этого пробега, где он был заместителем организатора, его персональный альбом, который для него специально был изготовлен, как следует из золотой печати на первой странице. Возможно, это так, но подтверждения пока что нет. Надо идти в архив глубже, чтобы получить больше информации, пока что не очень понятно, зачем. Фотографии из личных архивов

Как я уже сказала, с Гражданской войны все фотографии в основном видовые, в отличие от Германской войны, но есть фотографии, очень пронзительные на самом деле, которые мы можем считать условно частными. Вот такой разворот. Это три фотографии — Екатеринбург, 1918 год, как вы помните, он находится в 3-й Красной армии, — где изображён Сигов с девочкой семи-восьми лет, девочка отдельно и женщина с той же самой девочкой. То есть это, по всей видимости, семейное фото: она его фотографирует с дочерью, он её фотографирует с дочерью и дочь они фотографируют отдельно. Но, согласитесь, странная фотография. Это не обычная семья, обнявшись, втроём. Но, возможно, эта девочка и принесла в 80-х годах альбом в музей. Мы можем только предполагать, гадать, но это единственные фотографии, где мы видим ребёнка вообще среди всех фотографий этого альбома, и они имеют только подпись — время, место. Ничего личного больше.

И последнее, что я хотела бы сказать: этот альбом даёт очень много исторической информации, с ней можно работать дальше. Есть архивы организаций, в которых он работал, где мы можем найти следы героя. Вот совершенно недавно, копаясь в своих бесконечных фондах, обнаруживаем разрешительное удостоверение на автомобили, где мы видим подпись Сигова как начальника ГАИ в 20-е годы, московского. То есть этот человек после того, как мы много сделали для его идентификации, выходит к нам в самых разных местах. Наверное, имеет смысл позаниматься этой фигурой хотя бы потому, что мы плохо знаем этот слой, этот класс людей, как такой кейс, но пока что это исследование остановилось вот на этой точке, потому что, честно говоря, я не специалист по автомобильной истории, по 20-м годам… Я, как знают мои друзья и коллеги, занимаюсь совсем другими вещами, но не могла остановиться.

Просто этот человек со своим альбомом меня очаровал. Он проявляет в советские уже времена живой интерес к действительности, интерес к людям, потому что там много очень тёплых таких групповых фотографий. Он проявляет гражданское мужество, как я уже сказала. Это последние в альбоме азиатские фотографии. И как-то я, вглядываясь в фотографии этого альбома, прониклась симпатией. Ну и требования времени давали о себе знать: есть страницы альбома, где в традициях того времени были вырваны фотографии. Наверное, на них были люди, хранить фотографии которых было уже просто опасно.

Ну вот, собственно говоря, я показала вам пример, как можно работать с личными фотографиями и как они при тщательном разборе контекстов, разбирательстве с лупой, надписями на заднем плане… Конечно, сама бы я никогда не смогла бы сделать. Со мной пара десятков человек, которым я показывала этот альбом, что-то каждый добавлял, прибавлял, удалось восстановить такую картину. Это очень трудоёмкая работа. Конечно, с каждым частным архивом её проделать невозможно и не всегда стоит. Я даже сейчас не уверена, жалко, конечно, оставлять Сигова, но даже не уверена, что те трудозатраты, которые необходимы, чтобы дальше с этой историей разбираться, будут оправданы. Фотографии из личных архивов

Но мы сами формируем в каком-то смысле такие истории и это интересно, хоть и трудоёмко, это требует внимания, определённых навыков. Но я думаю, что это хороший пример, который показывает, что личные фотографии, особенно их коллекции — это всегда какой-то неожиданный ход в прошлое, если мы не навязываем этим фотографиям своё видение, а стараемся чётко смотреть на детали, более или менее дисциплинировано и корректно с ними работать, то иногда мы получаем картины неожиданные, которые, возможно, без этого мы бы не получили.

Собственно говоря, возвращаюсь, чтобы подвести какой-то итог, к тому, с чего я начала, я хотела привести пример того, как фотография может стать инструментом исторического исследования. Я его привела. Хотела, когда готовилась к этой лекции, но поняла, что не успею, примеры таких же трудоёмких работ, которые мы проделали с другими альбомами, которые нас, к сожалению, ни к чему не привели и застопорились там на каких-то вопросах, которые мы решить не можем совсем и так и не знаем, зачем, что и почему, хотя какие-то такие зацепки во всех практически альбомах на всех фотографиях есть.

Я приобрела постепенно вкус к такого рода расследованиям, что я взялась за свой собственный семейный архив, уже тут же обнаружила, просто показав семейные фотографии специалистам по военной форме, неправдоподобность семейных мифов, которые у всех из нас есть, но тоже дальше пока не иду, потому что, если честно, мне интересно всё-таки заниматься большими историями, большими нарративами. Когда частные жизни, частные архивы, частные судьбы в них как-то входят, с этой точки зрения, появляется энергия, чтобы дальше идти в этих очень трудоёмких исследованиях. Когда же мы остаёмся только в рамках биографической памяти — это приятно, можно с этим копаться, но это просто такое же удовольствие, как просто рассматривать семейные фотографии, их любить. Нужно ли разрушать семейные мифы, показывая свои фотографии специалистам: «как же так, это не в этом году, он не может быть в этой форме там, это какие-то выдумки». Все очень разочаровано, но диагноз какой-то поставлен. Фотографии из личных архивов

Записаться на консультацию

Можно написать нам

Нажимая на кнопку, я соглашаюсь
на обработку персональных данных

Читайте также